продолжение 1
начало:
http://zuzlishka.livejournal.com/151449.html


Проверил через годик. Да, пожалуй вечный.
Стал вспоминать, когда боялся смерти? Да все время боялся, когда маленький был, ночами, в темноте. В поезде, когда он влетал в туннель, бешеная темнота кругом...
На войне зажмуривался от ужаса, до красного всполоха. Там другая смерть была, обжигающая, вспыхивающая.
А сейчас? Белая, спокойная. Приличная. Время сделало ее желанной достойной соучастницей жизни. Уважение - умер ста лет от роду в кругу детей и внуков, на своей постели. Пошамкал губами, похрипел - и все, даже не дернулся лишний раз. И одеялом закрыт - срамного нет. Не война - кишки наружу, не безвременная - синюшным младенцем. Непротиворечивая смерть - глядишь на усопшего, и не хочется думать, что жалко вот - не бегает на лужайке, не смеется. Даже если не надоел. Вспоминают не его уже, не вечностарого. Себя с ним вспоминают, вот что.
А с ним и вспомнить некому будет, ушли все.
Ну фотографии - он ли это? И эти рядом, кто такие? Замершие лица. Специально серьезные для воспоминаний. Как на памятник готовились.
Вот они ходят вокруг, спешат, боятся смерти, отгоняют ее в темную пустоту. Закрываются от нее радостью и плачем. Или едой, песнями, торопливым шепотом. А потом замирают и фотографируются. Примеряются к воспоминаниям о себе.

А мне радость небоязлива - просто так, и закрываться не надо. Боялся раньше лишнего подумать: вот радуюсь, а сейчас влетит эта тревога, как бешеный поезд, секундой позже - и нет ее. Только звон в ушах остался, оцепенение, касание страха. Благодарность, что не задело.
Вот раз я вечный, буду в радости жить. Тайной радости. Все равно не поверит никто, что вечный, посмеются, что выжил из ума...
Придуриваться буду - вот я старый, на пороге смерти, жалеющих вокруг собирать. Злорадно. А вы думаете про себя: я молодой, погожу еще, а он вот, уже-уже... А не уже, и не на пороге! Это вы бойтесь за молодость. А мне не надо. Зачем мне молодость, если я вечный?

Вот в детстве недоумевал: ну как же можно исчезнуть навсегда? Нет, есть такая дверка, ушел за нее, а потом смотри оттуда на чужую жизнь. Просто сам не участвуешь, мороженого не ешь, на солнышке не гуляешь, но других-то видишь! Как участвуешь! Вот газету читаешь, телевизор смотришь - и участвуешь в общей жизни. Так и посмертно глядеть будешь!
Вот сейчас и за дверку не зашел, а смотрю, скольжу взглядом по вашей бренности. Детские опасения, жалкая мечта - не лишиться взгляда на чужую жизнь. Вот, не лишился, гляделкой вечной участвовать буду.
Может, я и есть бог? Не создатель, но смотритель? А то и помогатель - школьникам дорогу перейти. Посюсюкать с младенцем, чтобы плакать перестал. Или полицию вызвать, когда драчливые бушуют?
Я знаю про них всё, как ужас отгоняют, цепляются за слова. И умереть боятся, и несчастья переживать в бедности и бессилии. И потерь  - всего боятся. За вечность можно приучиться жить с ними, с потерями.

Вечность - вот что делает раба, нехозяина своей жизни. Лишает веры, лишает действия. Горе от радости не отличает. Рутина, одна рутина, и дней неперечет...
Что же? Вот оно, главное земное благо - смерть. Источник подвигов-свершений, грехов и добродетелей. Вот она, мера жизни. Как истину нашел, заволновался слова подыскивать. Жалкий пафос: сейчас все перечислю, ради чего живут, душой маются, плоть кормят.
А мне и жизнь мерять нечем, раз вечный. Ну сегодня не выпью рюмочку, на солнышке не понежусь - так завтра придет. Раньше спешил, боялся завтрашнего. А как дождь наступит навсегда? А как потом заболею, ноги откажут...

продолжение следует